Черный список производителей товаров для военных и спор с застройщиками – интервью с новосибирским бизнес-омбудсменом Андреем Панфёровым

Бывшего заместителя председателя Заксобрания Андрея Панфёрова назначили на новую должность. Теперь экс-депутат занимается вопросами новосибирского бизнеса. В интервью редакторам медиахолдинга Сиб.фмGroup он рассказал, какие задачи сейчас считает для себя основными.

«Не кошмарить бизнес» 

— Вас недавно назначили на должность бизнес-омбудсмена. Как вы приняли это решение?

— Общественная палата предложила мне участвовать в конкурсе на должность уполномоченного по защите прав предпринимателей. После того, как Мамулат Николай Егорович ушел от нас –решили меня рекомендовать, потому что уже и время подходило, и нужно было кого-то рекомендовать. 

Учитывая многие факторы, которые сложились, я подумал: почему бы и нет?  Новая должность, новые знания, новые люди и новые впечатления, и это неплохо. 20 лет депутатства – оно, в конце концов, такой серьезный срок, что, может быть, надо немного остановиться, подвести итоги и принять определенные решения на будущее, поэтому я на данный момент исхожу из вот этих всех своих рассуждений. Подумал, принял решение: поработаю. Увидим, как дальше будет.

Я знаю мнение губернатора по вопросам предпринимательства и развития предпринимательства. Может быть, скажем, на ступени исполнителей это как-то приобретает несколько другие формы. Но я знаю, что он к этому относится очень предметно. 
Когда мы с ним беседовали перед назначением на должность, все отлично понимают одну вещь: об этом неоднократно говорил Владимир Владимирович Путин, что предприниматели — это один из каналов наполнения бюджета областных, городского. Кроме того, они дают рабочие места, что тоже важно. Поэтому я буду руководствоваться теми направлениями, которые дает президент. 
Если, как он выразился, нужно «не кошмарить бизнес», я обязан буду этим заниматься, включая и призывая исполнительную власть и депутатское сообщество. 

— Сколько сейчас находится обращений в работе в вашем аппарате, сколько обращений поступило с начала года? 

 — У нас в работе 238 обращений от предпринимателей. В этом году поступило 8. Общая цифра – это в течение двух лет, пока они обрабатываются. 
Получается, например, если обращение поступило, идут суды, выясняются обстоятельств и прочее, они переходящие. Но в общей сложности, вот сейчас если говорить о том, что в производстве находится – это 238 обращений предпринимателей, плюс 8 поступило в этом году.

— Как вы взаимодействуете с властями в вопросах защиты бизнеса? А бывает, что и от бизнеса надо защищать? В Новосибирске знают, например, вашу позицию по Военному городку. 

— С одной стороны сложно, с другой - легко. Я, в общем-то, никогда свое мнение не старался завуалировать, остался при том же мнении, про которое вам говорю. Может меня не поддержит наше славное сообщество предпринимательское, но я скажу так: есть бизнес, есть государственные интересы и, скажем, какие-то моральные, этические нормы. Надо понимать, что все деньги никогда не заработаешь, и нельзя выстраивать  свой бизнес, чихая на мнения других людей. Я сразу говорю предпринимателям: надо, прежде всего, себя уважать и людей.

На мой взгляд, у каждого предпринимателя гибкий ум. Конечно, легче всего взять историческую территорию, разрубить на куски, продать, заработать. Я встречался со строителями, и говорил им: стройте, но не там. Вы же не будете на Мамаевом кургане возводить, если вам дадут? Нет! Почему? Потому что это Мамаев курган. Военный городок №17 – это то же самое, символ нашего города. Там может появится парк, в котором будут и музеи, и, может быть, какие-то частные коллекции выставляться, это тоже с какой-то стороны предпринимательство. Бизнес может найти свои какие-то интересы, поэтому давайте комбинировать государственные взгляды, какие-то наши моральные и этические нормы. Подчеркну, я не изменил своих позиций. Предпринимателям говорю, вы знаете, если это будет расходиться с законами и общественным мнением, в своей новой должности переступать через них не буду.

Про взаимодействие с властями: у нас не было каких-то столкновений, я всегда стараюсь соблюдать добрые отношения. Думаю, у меня до этого с властями проблем не было: меня выслушивали, а я всегда высказывал свое мнение. В свою сторону ни разу не видел со стороны властей какой-то конфронтации.

— В продолжение вот этого вопроса, есть ли у вас уже в голове пример бизнеса, которому вы ни в коем случае, как сами уже определились, не станете помогать. Мне вот приходит на ум, допустим, торговые точки, продающие алкоголь вблизи жилого помещения.

— Вы сами сказали, что это головная боль для жильцов.Сто процентов. Да, я остаюсь при своём мнении. Знаете, почему? Неоднократно говорил, повторюсь, если вам это интересно. Вообще по городу хожу пешком – стараюсь ходить как можно больше. И прохожу мимо этих пивных точек, особенно вечером, когда иду на тренировку. Наблюдаю со стороны, я отлично понимаю, что большего ущерба имиджу предпринимателя, чем эти пивные точки, никто не наносит. 

Для меня это принципиальный вопрос. Если ко мне придет «пивник», который 24 часа продает алкоголь, особенно для малолетних, и начнёт жаловаться -  да, я поговорю с ним. Не то, что его не приму, но никогда не буду на его стороне. Потому что,  за всю историю нашей страны столько пива нахлебались, что надо с этим делом завязывать. Понятно, что совсем без алкоголя нельзя, но всё-таки к этому надо, на мой взгляд, стремиться. 

Если, например, человек приходит и начинает мне рассказывать о том, что у него какие-то проблемы, а я понимаю, что его бизнес – полукриминальный, я сто процентов не буду оголтело ему помогать. Есть определенные принципы, из которых я исхожу, но если ко мне придет человек, у которого производство, серьезное производство, и его начинают каким-то образом ужимать, или, например, при помощи правоохранительных органов конкуренты начинают его душить, ну, безусловно, я ему протяну руку. Почему? Потому что, он уже организовал производство, рабочие места, занимаясь серьезным делом. И его только за это можно уважать. Ну и, безусловно, будем рассматривать ситуацию, и почему человек в неё попал. 

Ведут себя как хозяева 

— Андрей Борисович, как Вы относитесь к теме ужесточения миграционного законодательства и, в части, вот именно если спроецировать на бизнес, как считаете, может ли бизнес здесь понести потери от гипотетического сокращения мигрантов? Но вот если вдруг представить, что оно произойдет, то может ли бизнес как-то потерять или все-таки выстоит и обойдется другими ресурсами?

— На мой взгляд,эта проблема комплексная: вначале мы посредством мигрантов заполняли все профессии, от которых, как могли, отучали наших граждан как могли. Пошли по самому легкому пути: в чёрную перевозили, уходили от налогов – на все закрывали глаза, лишь бы улицы мели и мусор убирали. 

А потом начали кричать, что мигранты сбиваются в кучу, ведут себя, откровенно говоря, по-хамски. Они уже ведут себя, действительно, как хозяева. Вначале мы двери открыли, теперь двери сразу закрывать? Но надо понимать, что многие рабочие места у предпринимателей занимают эти мигранты. Возможно, нужно ввести какое-то квотирование, я за это.

Но если, например, мигрант – врач, это одно. А если он приехал сюда мести улицы в чёрную, получать там какие-то деньги и после этого, совершив уголовное преступление, уехать, это совершенно другое. 

Но и наших людей тогда надо приучать к труду, а то потом начнём говорить, что люди работать не хотят. Е если политику в отношении мигрантов ужесточат, то я буду за. По одной простой причине: есть государственные интересы, которые необходимо прежде всего соблюдать. Ну, а бизнес и предпринимательство, они должны как раз в купе с государством находить золотую середину. 

— Как Вы относитесь к вопросу национализации, который сейчас поднят? Это можно назвать национализацией по паспорту. Если у собственника или учредителя есть вид на жительство, это уже двойное гражданство? Как Вы считаете?

— Я против национализации такого порядка. Потому что, уже говорил, что очень много примеров, когда мы принимаем неуглублённые решения, это очень сложные решения, это очень сложная задача, которая есть кроме всего остального, это еще и общественное мнение, которое будет муссировать эти ходы, которые есть поэтому, на мой взгляд, надо это не так вот сходу принимать. Надо кроме всего остального изучить и дальнейшую историю: как это будет все выглядеть. Это мое личное мнение.

Бизнес после СВО 

— На днях вы заявили о возможном запуске программы обучения бизнесу для ветеранов СВО. Как много таких запросов поступает от бывших участников спецоперации? Расскажите подробнее о планах работы в этом направлении.

— Не секрет, что рано или поздно войны заканчивается. И в период даже ведения боевых действий домой возвращаются солдаты, которые получили ранения, покалечены. И если учитывать, что во времена мобилизации, которая была, многих людей с высшим образованием забрали служить и воевать на СВО, то надо понимать, что они возвратятся, а если можно, на рабочие места. Но они могут их не устроить. Я об этом говорил, помня, как закончилась афганская кампания, когда приходили солдаты, приходили офицеры, они были неприкаянны. Они не были нужны стране, откровенно говоря. Особенно, когда Советский Союз разлетелся. 
Допустим, молодой человек заключил контракт и 3−4 года служил в зоне СВО.А вернулся он профессиональным солдатом – да, ему легче воевать, чем заниматься каким-то бизнесом. Но и среди них очень много людей, которые имеют соответствующее образование и которые при правильном посыле, приправильной подаче, они могут найти себя в предпринимательском сообществе. Не все же там быть чиновниками, работниками муниципальных служб и прочее. 

Но я опять хочу сказать, что здесь вопрос гибкости власти. Если, например, будут, они должны организовывать эти курсы, уже надо готовиться, что рано или поздно СВО закончится. То ли это будет 25-й год, то ли это будет 26-й год, независимо.
На эти курсы должны прийти те люди, которые способны после обучения организовать свои предприятия, свои какие-то фирмы, которые будут работать, прежде всего, которые будут функционировать и будут функционировать успешно. Почему я говорю про гибкость? Ну, во-первых, туда все пойти не могут, это раз, надо производить отбор на местах. Этим должна заниматься прежде всего, если говорить о сельском месте, администрация районов.

Нужно воссоздать гибкую систему именно тех курсов, у которых будет четкий и правильный алгоритм действий. Как изучать этих людей, кого приглашать, кого обучать — другой вопрос. Станет он предпринимателем? Не станет. Но он получит определенные знания, от которых он будет отталкиваться. Это, прежде всего, лицо власти, которое поворачивается к этим военнослужащим, к солдатам, которым дают понять, что они их ждали, они им не безразличны, и им дают возможность все-таки человеку найти себя.

Но, еще раз говорю, программа должна быть прописана четко и правильно. Почему? Потому что те лекала, которые были, они не подходят, совсем не подходят. Очень многое изменилось после СВО. Самосознание человека, подход к тем или иным вещам. Он мог пойти с одними взглядами, а вернуться оттуда с другими. Эта работа - она очень многотрудная. И прежде всего это работа на местах.

— Какие, по вашему мнению, трудности могут возникнуть у бизнеса в Новосибирске после завершения СВО?

— Во-первых, придут солдаты, которые получают сейчас в зоне СВО по 230 тысяч рублей. А здесь они придут на 40 тысяч рублей. 

Учитывая вот эту тенденцию, надо понимать, что кто-то придет и кто-то сразу войдет в мирную жизнь, а кто-то какое-то время будет устраиваться. У меня за плечами есть определенный опыт и с Афганистана, и после чеченской кампании. Когда про вернувшихся говорили: «вы этого не берите, у него с головой не в порядке». И вот такое распоряжение, например, того же самого директора, оно как раз касается этих людей.

И начинают эти толпы неприкаянных искать свое место в жизни. Это вопрос такого вот душевного свойства, прежде всего. И вопрос очень серьезный, потому что вроде бы он по всем критериям подходит. Я просто знаю, даже после Сирии, когда еще не началась компания, ребята приезжали, и у меня, у моего хорошего товарища, сын приехал, у него ранение было в Сирии, у него государственные награды.Пришел, а потом, как получилось: я начал узнавать. Говорят: «нет, мы не берем». Почему? Ответ: у него с головой не в порядке. А почему не в порядке с головой? С чего вы взяли? Вот и все. То есть предприниматель думает, что это деформация, сидит без копейки денег.Поэтому вот здесь тоже вопрос такой комплексный. И он касается, прежде всего, четких действий, чтобы у нас пробуксовок не было.

Кто старое помянет…

— С начала спецоперации многие зарубежные компании покинули Россию. Если случится такое, что после завершения СВО они захотят вернуться на наш рынок, что нам следует делать? Как мы их встретим? Возможно, вернем? Нормальные отношения будут или же наоборот? 

— Нет, наверное, наоборот не будет. Все же хорошо понимают, что военный конфликт, он в любом случае наносит ущерб, как противнику, так и намв каком-то плане. Я думаю, что, если в нормальных, спокойных условиях это все придет, опять будет договоренность, развитие производства, и рабочие места, и расширение рынка. Как говорится, кто старое помянет, тому глаз вон, а кто забудет, тому два.
Поэтому, безусловно, будет несколько разговоров в другом ключе, но отталкивать эти фирмы, которые придут обратно в Россию, никто не будет. Видимо, будут определённые какие-то поправки, уже исходя из того опыта, что собрались и ушли. Некоторые не по своей воле ушли, они могли бы остаться, но понятно, что санкции есть. Мы же воевать ни с кем добровольно не собираемся.

— Стоит ли, по вашему мнению, вот те же ушедшие компании вообще принимать? 

— Я всегда был сторонником, прежде всего, развития своего производства и своих отраслей промышленности.Все время задавался вопросом: вот летаем на старых Боингах, Дугласах, к примеру. А вот почему нашу авиационную промышленность загнули? Начал передачи смотреть, читать определенные материалы. И понял, что это лоббирование и привязывание к западному рынку, с которым мы столкнулись с начала СВО, привело к отсутствию необходимых запчастей. 
Конечно, надо развивать, прежде всего, свое производство. Но, тем не менее, если будут эти фирмы интегрированы в развитие нашей страны, в принципе, без нанесения ущерба, а кроме всего остального мы из этого только подчерпнём, почему бы нет.

Лишний раз все это нам показало, что мы должны, прежде всего, опираться на собственные силы. Со всеми остальными, в том числе и с Китаем, которые сейчас поставляют продукты и на Украину, и в США и прочее, да, но надо быть аккуратным, учитывая их специфику и этих стран, специфику в отношении с другими странами.

От «Веги» к «Ориону» 

— Год назад вы сложили полномочия командира батальона «Вега». И такой вопрос: как вы поддерживаете связь с добровольцами сейчас? Сколько человек сейчас в отряде? Требуются ли пополнения? Какие они выплаты получают и сколько, есть такая информация?

— Я скажу, что получают ровно столько, сколько положено министерством обороны и президентскими указами, то есть они получают боевые. В среднем солдат, который офицер, и находится на передовой, он получает около 350 тысяч рублей.
С батальоном поддерживаю связь, у меня хорошие отношения с моим преемником. Я уже говорил, что он – достойный офицер, молодец. Ну, кроме всего остального, у меня сын там служит, он убыл после отпуска опять туда, он – замкомандиротряда.
Я знаю, в общем-то, не на словах, а на деле, как ребята служат и служат достойно. Есть потери, есть раненые. Но скажу откровенно, угадал со спецификой этого отряда, изучил, провёл анализ боевых действий и понял, что необходимо на данный момент войскам специального значения.

«Вега» - это достойный офицерский состав, и дай бог им здоровья! Формируя это подразделение, мы достигли и достигли поставленных целей. 

Скандал с бронежилетами 

— Андрей Борисович, в прошлом году, не в Новосибирской области, а в целом в Москве вокруг Минобороны разгорелся скандал, так называемое«Дело о бракованных бронежилетах». Один из подрядчиков поставил некачественные бронежилеты, там сумма ущерба более двух млрд рублей. Можете вообще прокомментировать такую ситуацию и как работать с бизнесом, потому что не только крупные корпорации, которые берут оборонные такие заказы, но и в целом средний бизнес тоже работает с Минобороны. 

— Я вам приведу пример. Вы знаете, что сейчас происходит, что проходит проверка министерства промышленности Новосибирской – трясуттам. Вот при комплектации и покупке всего необходимого, экипировке, доведении, я присутствовал на всех заседаниях комиссии, которую проводило министерство промышленности в тот момент. И я хорошо помню, что сидел там человек с открытым ноутбуком, и прямо там на месте, в режиме онлайн,зная список того, что необходимо, докладывал цены на данный момент. И в комиссии сидели человек 11. Зачитывали цены на то или иное изделие в тот момент. И вот я вам скажу, что, например, на 1 декабря цена бронежилета, к примеру, составляла 100 тысяч. А через три дня цена бронежилета была 140 тысяч. Хотя качество этого бронежилета не улучшилось. Просто шло жонглирование этими ценами.И не надо забывать, что всё это происходило в период частичной мобилизации. На складе ничего не было, и семьи мобилизованных кинулись скупать всё, выметали с полок необходимое. А для «Веги» всё закупалось по установленным ценами. И я тогда, откровенно говоря, понял: во-первых, вымели всё, ничего не было нигде. Здесь в Новосибирске, я помню, что фирма «Филлин», которая производит хорошие бронежилеты, пользовалась спросом. Из Москвы покупали по 600 штук за раз. 

Вопрос здесь в другом. В том, что не должно быть, на мой взгляд, лоббирования тех или иных людей, а надо подходить кним с точки зрения цены и качества.
Кстати, я хочу сказать, что Шойгу по сравнению с теми, кто был до него: Сердюкова и Иванова, сделал достаточно много, чтобы как-то навести порядок. Понятно, ответственность за поведение заместителей не снижается.

Как это происходит? К делу подключается какой-нибудь друг или знакомый и начинает делать бронежилеты низкого качества. И ему никто ничего не может сказать, потому что друг. Мне кажется, к этому вопросу нужно подходить с точки зрения морали. Соответственно, сидели офицеры, старшие чины, которые за это отвечали, в принципе. И это вот как раз за это и надо с них спросить: почему они к этому подходили не с государственной точки зрения? Во что это всё вылилось?  Это был, прежде всего, удар по имиджу министерства обороны, а в лице министерства обороны и государства. Надо делать выводы из всего, тогда будет всё правильно. Ну, а предприниматель, он такой же гражданин, он должен нести ответственность в полной мере, если он пустился во все тяжкие.

— Сейчас для «Ориона» вы где берёте обмундирование? 

— Для «Ориона» я обратился к губернатору купить штурмовую тяжелую форму, мы берем у наших производителей в Краснообске, они качественные изготавливают бронежилеты и шлемы. Попросил, чтобы они закупили для «Ориона» и зимнюю форму, качественную. Всё покупаем в Новосибирске. Сейчас, на данный момент, вот к разговору о производителях, они уже наладили производство и приемлемые цены.
И вот, исходя из этого всего, я всё-таки надеюсь, что будет принято решение на штабе по СВО, и всё необходимое для бойцов закупят, потому что характер действий, в которых они будут участвовать, он и предполагает защиту для личного состава.

— А сейчас непорядочных производителей на рынке стало меньше?  

— Стало меньше, но знаете, как, они все время стараются проникнуть. Выдают желаемое за действительное. Например, они начинают говорить, что у них средства радиоэлектронные – хорошие. Начинают проверять, в итоге характеристики, которые заявляются, они не соответствуют действительности. 
Я задаю вопрос: сейчас вот повезли бы на полигон, а это все не работает, вы на что надеетесь? Отвечают: «мы доработаем, подождите!»  Понимаете, в этом деле необходимо уйти от конъюнктуры. Вот знаю, что все на фронт надо, и все начинают этим заниматься.  Но это дело такое, если ты занимаешься войной, поставкой военного оборудования, то ты должен оценить свои силы и средства. Многие отсеялись, но то, что их нет, я об этом сказать не могу. Они еще, да, стараются лезть. Как говорят в народе, ты их в дверь, они в окно. 

— Какие-то меры к таким предпринимателям применяются? 

— Да, они попадают в черный список, моментом. Им предлагается переориентироваться. В чёрном списке есть и предприятия из Новосибирской области.